Легенды

Легенда пятнадцатая

Слово из четырех букв.

Печатное слово сила, а непечатное все же сильней.

Когда-то давно прочел в Литературке

Одним из способов приближения к взрослой жизни было освоение ненормативной лексики. Все, что надо для самовыражения на русском, можно было почерпнуть только во дворе. И мы, конечно, черпали. Хотя, доходили до нас изустные предания, что был, мол, когда-то, Большой или Малый Петровский загиб, на тридцать и пятнадцать минут рифмованных ругательств. Но достать текст не могли, в книжном искать в те времена было бесполезно, а Интернета не было, поэтому Юрка Шафир свой текст написал. Из него по памяти я могу привести только небольшой кусочек, заменив неприличные или не очень приличные слова похожими по написанию, чтобы было понятно, что это такое. Оригинальными словами в отрывке являются фашист, зараза, клизьма, призьма и битая, все остальные - заменены. 

Гондурас, дупло, фашист, 
гад, зараза, резервист, 
клизьма, призьма, оптимизьма,
стулом битая кубизьма

Ну и так далее, примерно страниц на пять или шесть мелким почерком, без повторений, что тщательно отслеживалось.

А вот с английским языком были проблемы. В словарях нужные слова найти было практически невозможно, а тлетворное влияние Запада почти не ощущалось. Это сейчас даже болельщики воронежской футбольной команды "Факел" разворачивают на трибунах плакаты с названием своей команды, написанной латинскими буквами, когда те проигрывают, а тогда нам пришлось сделать ставку на знакомство с носителями языка. И носители нам помогли. Пока девчонки там холодную кашу ели в Шереметьево, мы упорно занимались углублением и освоением специфических знаний, собирая их по крупицам, от делегации к делегации.

В школе нас учили, что знания нельзя хранить на полке, они требуют применения. И мы их применяли.

Боб Кенжеев написал в Таллине ежевечерне исполняемый гимн на мотив "Yellow Submarine" - "Oh, my friend, I want to sleep, never mind your .... -  и далее ни одного печатного слова! Текст был проверен на грамотность Геннадием Петровичем. Он, конечно, немного удивился и нестандартному словарному запасу и способности Кенжеева рифмовать на любом языке, но виду не подал и ошибок не нашел.  

Была еще одна забава, которой мы с удовольствием предавались на станции метро Маяковская. Объяснение для иногородних. Эта станция московского метрополитена глубокого залегания является  одной из обязательных к посещению иностранными туристами. Они стоят в вестибюле и глазеют на мозаичные панно знаменитых советских художников, пытаясь услышать гида. Вот тут-то мы и блистали свежеприобретенными словосочетаниями, которые заставляли их вспомнить родину, точнее ту ее часть, которая поближе к грузчикам и пьяным матросам. Надо отдать должное, многие иностранные мужики радостно улыбались, услышав знакомые выражения с хорошим произношением.  

Но самое эффектное применение знаний произошло в бытность Семена завучем английского. В школу не только приходили новые ученики, из нее еще уходили старые - недоучился у нас Рукавишников и его приятель, тоже культурист, Русишвили. Но связи с ними не терялись, народ ходил к Рукаву в мастерскую, а он из окна иногда постреливал из мелкашки по своим знакомым, которые шли по Щусева. Полученное нами новое сокровенное и очень редкое по тем временам знание требовало какого-то нестандартного хода и он был найден. Его реализация осуществлялась не нашими силами.

Как-то утром Антон пришел в школу и увидел странные символы, явно не русского происхождения, которые сливались в одно слово из четырех букв, надо сказать, тоже не русское. Для Антона-хозяина это был удар, потому что школа с измазанной стенкой - уже не школа, но это удар усугубился еще и небольшим дипломатическим скандалом. Непонятное слово было написано метровыми буквами под крышей  и на той стене, которая смотрела на Индийское посольство (так было написано изначально, потом Терло мне сказал, что это было непальское посольство, потом Владимир Эстерлис уточнил, что это была резиденция индийского военного атташе, сын которого учился у них в классе, и он там даже был несколько раз). Как известно, английский язык для дипломатов, что второй родной, поэтому представители посольства умудрились прийти в школу даже раньше Антона, чтобы выразить свое беспокойство по поводу неожиданно богатого словарного запаса спецшкольников. Пока Антон искал героя, который полезет на крышу и замажет скандал, во двор школы вплыл Семен. Легенда гласит, что, не сбавляя крейсерского хода, Семен бросил - "И, главное, правильно все написали, сволочи!"

Добавил Андрей Коршунов

Может, это был другой случай, но помнится, что на школьной стене, смотрящей на Вспольный переулок, было написано пятибуквенное английское слово. Написано оно было достаточно низко – выше срубленного ныне круглого карниза, шедшего где-то на высоте метра или метра с четвертью, но ниже окон первого этажа – и ближе к углу фасада. Потом эту надпись пытались то ли смыть, то ли стереть. Но попробуйте смыть что-нибудь с шершавой бетонной стены. В общем, сакральное слово было замазано чем-то серым, в цвет школьной стены. Однако колер подобрали плохо, и грязное пятно еще долго смотрело на входящих в школьные ворота и радовало взгляд посвященных.

Кстати, упражнения в ненормативной лексике на этом не закончились. Мелкие гадости, писавшиеся на стенках в туалетах, не в счет.

Помните великолепные места на лестничных клетках выше пятого этажа у входа на чердак, где периодически устраивались курилки? Сейчас там все огорожено решетками, запертыми на замки, а в наше время доступ туда был свободным. Потолок там был еще очень низкий, легко достать. Мало того, что он был низким, так он был еще и белым. Прямо, здоровенный лист бумаги: пиши – не хочу. Ну и написали.

В один прекрасный день, уже не помню, какой это был год, на этом потолке со стороны кабинета биологии появляется черная (закоптили потолок) надпись: «АП лысый …». Последним словом стояло в русском переводе слово, написанное на стене школы по-английски. Рядом красовался сделанный по той же технологии, что и надпись, рисунок, пригодный разве что для учебника урологии или сексопатологии. Надпись красовалась на потолке как минимум несколько дней. Кто писал, и куда надпись делась, о том история умалчивает.

P.S. Поскольку прошло уже сорок лет, мог соврать. Возможно, что в надписи стояло не «АП», а «Антон».

P.P.S. Помнится, ребята из редколлегии газеты «Голос и глаз» называли ее «Нос и ухо». (Это уже к воспоминанию Эстерлиса).