Легенда двадцатая
Про Гладкова
Серега пришел к нам в седьмом классе. Когда его представляли классу, он стоял у доски и радостно улыбался, чем удивил нас в первый раз. Обычно народ во время этой процедуры настороженно на нас поглядывал - контингент, все-таки. Потом его попросили сесть. Вот тут он нас всех поразил во второй раз - тут же сел на свободное место к Татьяне А. В то время в классе был самый разгар соревнования за ее благосклонность и на это свободное место метили многие, но никто не решался, был вооруженный нейтралитет. (см. Легенда 2).
А вот и доказательство.
Кроме самой широкой в классе улыбки, Серега владел еще зашкаливающим чувством оптимизма и непревзойденным умением неутомимо находить приключения на собственную голову. Вот об этом поподробнее.
Гладков и брусья.
Сидим мы на физкультуре на стопе из матов под брусьями. Нас по очереди вызывают и мы там что-то в зале изображаем. Когда вызвали меня, то я руками ухватился за брус, подтянулся немного, сделал резкий мах ногами (вверх-вниз) и вылетел примерно на середину зала. Секрет прост - год занятий гимнастикой в "Спартаке" на Воровского. Я тогда легко, разбежавшись и подпрыгнув на мостике, рыбкой перелетал через два козла и приземлялся на руки, сделав кувырок. Конечно, такой эффектный вылет из положения сидя по зову преподавателя дорогого стоит. И Серега, которого вызвали следующим, решился на повтор. Он все сделал правильно, но не учел одного, что он выше меня сантиметров на 10, практически на толщину мата. Поэтому, когда ноги уже потащили его в зал, лоб был как раз напротив бруса. Звук был совершенно потрясающий, низкой частоты, с дребезгом. Я даже испугался, что он сломался, я имею ввиду брус. Но все оказались целыми и невредимыми. Только Гладков, в соответствии с третьим законом Ньютона, вернулся обратно на маты. Сделав поправку на рост и ветер, со второй попытки сложный выход на сцену был сделан.
Гладков и береза
В лагере нас не только кормили (в том числе и английским - Russian is forbidden, only English is spoken here), но и беспокоились о нашей информационной подпитке - установили в палатке телевизор. Беда в том, что телевизору нужна антенна. Причем высоко, потому что тогда не было еще Останкинской башни (можете попробовать вычесть в уме из 2002 года 35-тилетний юбилей Останкинской башни). Для установки антенны был вызван специалист из местных. Единственный вариант - закрепить ее на березе, стоящей рядом с палаткой. Она была толстая и высокая, но без веток внизу. Обхватив ствол и почувствовав себя сборщиком бананов, мужик подумал и изрек - "Тут кошки нужны". Оставив бухту кабеля и антенну у березы, он пошел за кошками. Представьте себе рыболовный крючок, увеличенный в 15 раз, с ремнями и креплением под обувь. Вот это приспособление привязывается к сапогу, после чего можно смело лезть на телеграфный столб или на березу.
Эта проблема, естественно, возбудила наше любопытство. Мы ходили вокруг, делали замечания типа Гоголевских - "А докатится ли колесо до Москвы, в смысле, хватит ли высоты березы, чтобы был устойчивый прием". Так бы мы долго ходили, если бы среди нас не было человека действия - Сереги. Он не болтал, он полез, без кошек. Мы помним, что Гагарин перед стартом сказал - "Поехали!" У Сереги текст был длиннее. Он пыхтел и говорил - "Он не залез, а я залезу!". Метров через пять до учителей дошло, что происходит. Они начали бегать вокруг березы и тихо волноваться. Потому что боялись напугать ребенка. Потому что он может сорваться от их криков (это Ирина Яковлевна сообразила). А ребенок, тем временем, достиг первых хороших веток и скрылся в кроне. Долго его не было видно. Может быть, он смотрел на открывающийся вид, может быть, думал, что поможет мастеру, если тот все-таки залезет на дерево, может быть, опасался спускаться, потому что учителя еще не были в том состоянии, когда они готовы на все, только бы ребенок остался цел. Судя по тому, что мы с Гладковым недавно виделись на его даче, с дерева он все-таки слез. И ему за это ничего не было. А зря. Ведь после этого произошло следующее.
Гладков и коляска
Из столовой в лагерь мы шли сами. Мы растягивались в пространстве, сбившись в группы, а учителя где-то болтались сзади, поэтому отреагировать на наши незапланированные броски в сторону они не успевали. Непуганые еще были. Дело в том, что на нашем пути, чуть в стороне, была какая-то свалка. С точки зрения взрослого населения не было там ничего полезного. С точки зрения Сереги там была совершенно обалденная вещь - непонятно почему выброшенная детская коляска. От коляски осталась ручка, рама и три колеса. Должен, конечно, сознаться, что до нас не дошло, зачем Серега ее потащил в лагерь. Думаю, что он и сам не знал. Он просто верил, что она на что-нибудь сгодится. Вот такой прозорливый человек. Тащил он ее один, под наши насмешливые комментарии. В основном они касались четвертого колеса. На деле оказалось, что именно его отсутствие и есть главное достоинство агрегата. Наш лагерь стоял на высоком берегу реки "Переплюйка". Интересна она была тем, что меняла ежедневно цвет - где-то выше был завод лакокрасочных изделий. Стоило Гладкову подойти к крутому обрыву реки, как у него родилась идея спустить коляску с горы. А какая еще идея могла придти в голову? Вот тут и пригодилась ее ущербность. Траектория движения коляски была совершенно непредсказуемая, так как она регулярно цеплялась свободной от колеса осью за корни деревьев. А непредсказуемая траектория - это то, что нужно для соревнования "У кого коляска дальше залетит в "Переплюйку". Выстроилась очередь из желающих и начался спорт. Кто-то спускал коляску, следующий лез за ней, и трудолюбиво, как муравей тащил ее наверх. Все бы ничего, но один раз кому-то удалось удачно утопить коляску в реке - торчала только ручка - и была очередь Альтшуллера ее доставать. Ему удалось провалиться в воду около берега и вляпаться в лягушачью икру. Второй особенностью нашей химической реки был запах. Поэтому, когда Альтшуллер влез наверх у него была реальная возможность остаться на ночлег рядом с палаткой. А закончилось соревнование полетом Терлицкого. Спускаться вниз приходилось бегом - уклон был очень большой, да и народ торопил. Примерно на середине пути над головой висела ветка сосны. И можно было прыгнуть на нее, как на турник, туловище по инерции продолжало движение вперед, а ты потом отпускаешь руки и летишь метров пять, стараясь приземлиться на ноги. Выглядело это шикарно. Но само упражнение было не простым по исполнению. И не все его исполняли. Ленька исполнял. Надо сказать, что если бы это все было до обеда, то ничего бы не было. А после обеда грамм 500 лишнего веса в Леньке точно сидело. И он, на фазе утомления, немного не долетел до ветки, а, может быть, ветром ее качнуло. В итоге он зацепился пальцами, но не удержался. Леньку развернуло в воздухе, и он полетел как прыгун с трамплина, только ногами вперед. Полет был долгим и красивым - уходящая из под ног земля не спешила встретиться с его молодым телом. Так, по касательной, он и приземлился. Посадка была жесткой и на спину. Он аккуратно левым боком пересчитал все корневища и затормозил уже у реки. Народ тут же побежал вниз. Про коляску забыли, теперь у нас было новое дело - спасение Терлицкого. Спасли его путем покраски йодом половины спины. Ленька долго ходил героем, практически до побега Андрея из больницы.
Гладков и червяк
Причина, по которой с особым удовольствием мы подшучивали над Рудицкой, мне до конца не ясна. Скорее всего нам нравилась ее незлобная реакция и отходчивость. Тогда Женька была городским ребенком. Мне кажется, что за городом она бывала только на даче, причем на чужой, причем рядом с железнодорожной станцией. Да и дачи тогда были дачами, а не садовыми участками а, следовательно, копать ей не приходилось. Поэтому она панически боялась червяков. Упустить такую возможность было просто непростительно. Несколько раз мы пытались засунуть червяка ей за шиворот, но Жека была на стреме. Тогда за дело взялся Гладков и все получилось, с нашей точки зрения, наилучшим образом. Серега не стал угрожающе подходить спереди и пугать несчастную видом извивающегося животного. Он быстро подошел сзади и сразу, без разговоров, оттянул воротничок и отпустил червя. Крик, который при этом раздался, видимо привел к разрыву всех семи сердец несчастного земноводного. Серега сразу ломанулся в кусты за палатки, Женька за ним и мы не видели их минут десять. Был слышен только треск кустов и топот. На последней встрече Женька говорила, что она догнала Гладкова, но, видимо, сил его прибить уже не было.
Гладков и танцы
А ведь в лагере у нас были танцы. С нами приехал магнитофон (по моему "Тембр") и некоторые даже танцевали. Помню медленный танец Летова с Аржановой. Димка подстригся наголо перед лагерем и в то время носил гордую кличку "Лысонес". И была у нас одна шутка, которую можно было применить только на танцах. Взялся за реализацию мероприятия Серега. Он подошел к Татьяне А. Вежливо поклонился и спросил - "Вы танцуете". "Да" - удивленно ответила Татьяна А. "А я пою" - гордо сказал Серега и пошел к нам. Мы были страшно довольны, потому что шутка казалась нам очень остроумной, хоть и не нашей.
Гладков и елка (см. Легенду 19)
Дополнения к легенде №20 от Терла
Память - странная штука. Я напрочь забыл и о трехколесной коляске, и о соревнованиях по ее запуску в р. Переплюйку, но с легкой руки Старика вспомнил все детали: и залихватское настроение, и ощущение легкости полета с высокого берега к протянутой над склоном сосновой (верю Старику) ветке. Долететь-то до ветки я долетел и даже за нее схватился, но во-время не отпустил, как нужно было бы для мягкого приземления, а чертова ветка спружинила и подбросила меня в воздух. Результат Старик описал точно. Читая его реминисценции я вспомнил и давно забытое ощущение стесаной на левом боку и части спины и саднящей от иода кожи.
Кое-что я все-таки еще помню. Помню, например, что в школьные времена у Сереги Гладкова был ряд и других замечательных качеств, в том числе умение бегать по стенке. Буквально. Выберет подходящую стенку, отойдет назад, разбежится как-бы по касательной и, пробежит, под аханье болельщиков, по стенке параллельно земле шагов десять, вопреки всем законам земного притяжения.
Мне всегда импонировал и его философский подход к мелочам быта, который особенно ярко проявлялся в нежелании завязывать шнурки на ботинках. На замечания типа «У тебя, Серега, шнурки развязались» он говорил «Не развязались, а не завязаны. Зачем завязывать, когда потом все-равно развязывать?»
В те далекие годы у меня с Серегой было много забавных историй (см., например, «Как я оказался в Двадцатой» на моей страничке в разделе «Про нас»). Последняя из них случилась во время выпускных экзаменов, когда мы с ватагой одноклассников оказались в какой-то стекляшке на Ленгорах. Сели плечом к плечу за небольшой стол, заказали по коктейлю, достали пустых стаканов и стали выпивать из них принесенные с собой горячительные напитки. Рядом со мной сидела моя тогдашняя зазноба (догадайтесь кто), а с другой стороны от нее сидел Серега. В какой-то момент, на волне хмельной нежности, решил я зазнобу погладить под столом по коленке. Протянул руку и обнаружил, что на желанной коленке уже лежит чья-то рука, причем явно не девичья. По положению руки я догадался, что принадлежать она может только Сереге. Что делать? Можно было, конечно, дать ему по башке или устроить скандал, но нашлось другое решение – я нежно погладил лежавшую на зазнобиной коленке руку, которую Серега сразу же отдернул и вытащил из-под стола.
Добавил Старик
Бег по стенке - это упражнение горнолыжное. Тогда этим спортом увлекались Серега и Димка. Он еще бегал по завалинке ограды Дома полярников.
